КНЯЗЬ-ВЛАДИМИРСКИЙ СОБОР

Наше духовное служение

 Протоиерей Владимир СОРОКИН, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии, настоятель Князь-Владимирского собора 

В советское время повторяли такую фразу: «Попы придумал религию, чтобы обогащаться». Но, действительно, если дорога не идёт к храму, она приведёт вас в никуда. Мы убедились в этом на примере той же советской эпохи. Сегодня тоже наблю­даются опасные ситуации, когда истинную Веру подрывают и затеняют различного рода сектанты, хлынувшие в Россию в доморощенные различного рода псевдорелигиозные идеологи, оккультисты (читай — мошенники) со своими «просветитель­ными лекциями и службами». Заметьте одну характерную дли них деталь: стремление увести наших людей из храмов. На стадионы, в дома культуры, которые сектанты скупают за доллары у наших чиновников, но только не в храм. Что каса­ется погребальных услуг, тоже сейчас прямо в моргах готовы отпеть, халтурят по домам тоже мошенники от религии — но не в храме. Сейчас чаще практикуются заочные отпевания, в храмы привозят не так часто. Но это неправильная форма. Россия, Культура России, наше сознание — всё наше лицо, и было оно связано сотни лет с храмом, с Церковью. Сколько церквей, соборов было на Руси, сколько порушено (слава Богу, сотни и сотни восстановлены!), и все они различны, каждая красива по-особому. Как каждый человек со своим лицом са­мобытен и красив, так же самобытны украшающие и хранящие Россию храмы: со своей архитектурой, со своим иконами. В православном сознании, в православном учении — Храм — это живой организм, он дышит. И мы в этом убеждаемся наяву. В тех храмах, где службы нет, они угасают. Первое, что мы делаем в возрождающихся храмах — совершаем сразу же первую службу. Священник должен хоть и в голых стенах, но совершить богослужение. Начинается жизнь, Господь посыла­ет и средства, и прихожан.

Для России очень важно понять: если человек не знает дороги к храму, он или звереет, или опускается до звериных инстин­ктов, или теряет напрочь смысл жизни, теряет самого себя, становится неконтролируемым самим собой. Вот почему у нас такая криминогенная обстановка и всё, что с ней связано — ис­чезает элементарная порядочность, Культура. Слово «культура» происходит от слова «культ». Не от того культа, что был с трудом пережит нашим народом при Ле­нине и Сталине и т.п., а культа, означающего богослужение. Человек призван служить, а служить он может только Богу, ибо только Бог является святыней. И если человек крещён, если он посещает храм, причастен к таинствам — за душой у него есть нечто святое, есть то, на что он сам опирается. И есть то, что нас всех роднит, потому что в храме, как сказано в отпевании покойного, богатый и убогий, князь и раб — все одинаково перед Господом предстоят. Символом Православия всегда был корабль, на котором люди плывут по волнам житейского моря. При православном от­певании мы желаем усопшему пристать на корабле Веры, на корабле Церкви в тихому пристанищу. Бытует в народе такое выражение: «Жизнь есть подготовка к смерти». Для меня это звучит ужасно! Да, апостол Павел говорит: «Помни последняя твоя и вовек не согрешишь». Но жизнь есть служение Богу. Господь говорит, а человек своей жизнью отвечает на зов Бо­жий. Потому что Бог есть Любовь, Добро. Человеку Господь дал слышать, чувствовать и отвечать на его Любовь. И вот если Жизнь есть выполнение завета Божия, если она носит священный характер, то она тогда, действительно, имеет вы­сокое, великое значение. И вот для такой Жизни по её оконча­нии необходимо сделать так, чтобы человека, её прожившего, достойно проводили в мир иной. Это имеет принципиальное значение: Пасха, жизнь в свете Воскресения. Почему на Пасху поётся: «Смертию смерть поправ»? Потому что, действительно, Своей жизнью, Своими страданиями, Своим Воскресением Го­сподь преодолел вот эту преграду — между материей и духом, между Богом и человеком.

И вот Воскресение — это как раз тот момент, когда преодо­лена та преграда, когда человеку был открыт Вечный Свет Воскресения Христова, когда человеку была дана возможность этим Светом жить и питаться, чувствовать, что может служить Богу. Для Православной Церкви, конечно, крест, на котором был распят Иисус Христос, является символом не страданий, а символом спасения, символом Победы Добра над злом. Мы почитаем в своих молитвах и Божию Матерь. Раз было Рож­дество Христово, должна быть и Божия Матерь, должно быть Её почитание. Если мы признаём Боговоплощение, мы не можем без почтения относиться к родителям. Ещё заповедь Ветхо­го Завета гласит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле…». Поэтому почитание Божией Матери — есть символ любви к родителям, предкам, есть сим­вол Веры в тех, кто внёс свой духовный вклад, выдержал до нас духовную борьбу, кто в истории оставил великое наследие и великий свой опыт, чтобы мы не тратили понапрасну силы и не искали того, что уже давно найдено. Мы должны опыт наших предшественников хранить, исповедовать и исповедовать именно своей жизнью. Поэтому-то для нас должна быть так важна ПАМЯТЬ!

Священная история идёт не по кругу, а по прямой линии: было начало — будет и конец, будет Суд Божий, на котором каждый должен будет ответить за всё, что он сделал, как он служил Богу, как относился к себе, к своим собратьям, и поэтому страшен последний Суд — он будет справедлив и в одинаковой степени для всех ответственен.

В трагические годы, которые, я считаю, начались уже с 1905 года, когда на Российской земле начался эксперимент, стоив­ший миллионы жизней, Православная Церковь оставалась вер­на себе, верна своему служению Господу Богу. Но эксперимент ставили и на самой Церкви…

Наступило уже третье тысячелетие Христианской Веры. Для нас с вами важно осознать то, что с нами произошло, где мы были, что делали, почему наши кладбища, наши усопшие, наши многие и многие предки оказались в забвении? Только одной рабочей группой по восстановлению имён репрессированных, в которой я работал многие годы, восстановлено около 40 000 имён по Петербургу, среди которых 1 800 священнослужите­лей! Вот такая была государственная система десятки лет в России, которая ни в грош не ставила человеческую жизнь. Я считаю, что наша совесть, совесть каждого россиянина должна оставаться неспокойной до тех пор, пока мы не выявим места захоронения всех невинно уничтоженных. Если мы не начнём молиться за них Богу, то я думаю, что мы не сможем очистить­ся от прошлых грехов, сотворённых за всю нашу историю. И ещё. Для нас, православных, русских, всегда на Руси было и есть правило: там, где есть захоронение, должен стоять храм или часовня, потому что только в храме Божием можно по­молиться о человеке — его здесь крестили, в неё он вошёл как живая клетка, как живая душа перед Богом. По право­славному учению человек не умирает, а переходит к Богу, если он жил добродетельно, служил Господу. Поэтому мы должны поддерживать, культивировать наши обычаи и обряды, искать возможности облегчить нашим близким дни скорби и печали. За тысячи лет Россия накопила такой огромный опыт и такие сокровища погребального искусства, что ничего нового изо­бретать не надо.

Жизнь — это священный дар, и к этому священному дару мы должны относиться с большим благоговением, с большой лю­бовью и с большой ответственностью. Там, где есть высокий уровень духовного развития, там прежде всего должна быть ответственность тех, кто живёт, за своё прошлое, своё настоя­щее и своё будущее. Мы все не избежим смерти. Мы пойдём тем же путём, что и наши предки. Нам всем хочется, чтобы наши родные и близкие, наши дети и внуки отнеслись с до­стойным уважением к местам нашего упокоения. Так начните с себя, ибо как поступишь ты, поступят с тобой. Это и есть про­явление духовного служения, нашей Культуры, нашего лица.